Проекты реформы третейских судов нуждаются в доработке, считает заместитель директора Института законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ Андрей Габов, который поделился своим мнением на страницах "Российской газеты".

Минюст разработал проекты федерального закона "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в РФ" и федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с принятием Федерального закона "Об арбитраже".

Один из главных недостатков документов - это компетенция третейского суда. Прежде всего речь идет о давней проблеме подведомственности третейским судам т.н. корпоративных споров. Копий по этому вопросу сломано много: имеются не только теоретические исследования вопроса, но и вполне конкретные судебные постановления, в которых изложена правовая позиция высших судов по вопросу о подведомственности корпоративных споров.

В конце 2012 года в ГК РФ внесли изменения и впервые в предмет гражданского законодательства были включены т.н. "корпоративные отношения", которые определены как отношения, связанные с участием в корпоративных организациях или с управлением ими. Казалось бы, после этого можно и нужно скорректировать содержание ст. 225.1 АПК в части содержания понятия "корпоративный спор". Ведь когда это понятие в АПК вводили (в 2009 году), никакого легального определения корпоративных отношений не было. И потому в перечень таких споров были включены споры, строго говоря, к корпоративным отношениям никакого отношения не имеющие. Тогда это было понятно: в пояснительной записке к соответствующему проекту закона его разработчики прямо писали, что "намеренно" не вводят какой-либо легальной дефиниции понятия "корпоративный спор", "учитывая существующее многообразие точек зрения по вопросу, что следует понимать под корпоративными отношениями и спорами, возникающими вокруг них".

Однако ничего подобного в проектах закона мы не наблюдаем. Статья 225.1 АПК в редакции проекта закона о внесении изменений в законодательные акты раскрывает понятие "корпоративный спор" по-своему, никакой связи с понятием "корпоративные отношения" нет и близко. Но этого мало: между проектом закона об арбитраже (статья 2 в части определения "правил арбитража корпоративных споров") и проектом закона о внесении изменений в законодательные акты (в части изменений в ст. 225.1 АПК) видны и противоречия в части того, что понимается под понятием "корпоративный спор".

Эти проекты законов не только не вносят определенность в части подведомственности т.н. корпоративных споров, но, напротив, запутывают дело окончательно. Корпоративные отношения - это одно, а корпоративные споры - другое. Причем цель такого решения абсолютно неясна и нигде не объясняется. "Корпоративные отношения" и "корпоративный спор" неотделимы друг от друга: второе является следствием первого и никакой разницы здесь не может быть - корпоративные споры возникают из отношений.

В целом вопрос о возможности отнесения корпоративных споров к подведомственности третейских судов еще требует дополнительного обсуждения. Решение в том виде, как это предлагается проектами, не может быть поддержано: категория корпоративных споров подлежит исключению из сферы компетенции третейских судов.

Очевидная специфика корпоративных отношений сказывается и на недостатках иных норм. К примеру, ст. 7 проекта закона об арбитраже предусматривает, что арбитражное соглашение может быть включено в устав (не всякий, конечно); в этом случае проект указывает, что такой устав и изменения в него принимаются единогласно. Но ведь это нонсенс: получается, что любые, даже технические изменения такого устава, не касающиеся арбитражного соглашения, должны приниматься единогласно! Понятно, что получится из этой идеи на практике: невозможность принятия каких-либо решений об изменении устава. Не вполне понятны и правила о том, в уставы каких обществ соответствующие правила не могут быть включены. Такое ощущение, что авторы проектов законов совершенно не учитывали последних изменений в ГК РФ в части регулирования юридических лиц (их разделение на публичные и непубличные). Очевидно, что попытка решить соответствующие вопросы в проекте закона об арбитраже крайне неудачна.

Непонятно и новое название статьи ("Споры, подлежащие передаче на рассмотрение третейского суда"), и ее наполнение. Статье с таким названием не место в АПК, ей место как раз в законе об арбитраже. С обновленным содержанием тоже не все ясно. К примеру, предлагается изъять из компетенции третейских судов споры "из отношений, связанных с заключением и изменением договоров в соответствии с законодательством о контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд". В связи с этим вопрос: а что делать со спорами с исполнением и прекращением таких договоров? Их просто разработчики "забыли" или намеренно оставили в компетенции третейских судов?

Вызывает сомнение гипертрофированная роль государства в части организации системы третейских судов. В частности, речь идет о возможности назначения арбитра т.н. компетентным судом, объеме участия государства в создании постоянно действующих арбитражных учреждений и т.д. Есть вопросы и в части процедур: к примеру, ст. 44 проекта закона об арбитраже указывает, что разрешение на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения выдается уполномоченным органом на основании заключения межведомственного экспертного совета. Однако удивляют некоторые требования, анализ выполнения совокупности которых влияет на решение. Так, кандидаты в арбитры должны обладать высоким профессиональным авторитетом, при этом неясно, на основании каких критериев будут его определять. Такие субъективного характера требования могут привести к принятию необоснованных решений.

Напомним, что президент Союза третейских судов, председатель Арбитражного третейского суда г. Москвы Алексей Кравцов выступил инициатором внесения дополнений в готовящийся законопроект, что в итоге послужило причиной тому, что представленная Минюстом реформа была отправлена на доработку Администрацией Президента РФ.

Поделиться новостью в социальной сети: