В 2015 году новосибирский банк «Левобережный» через суд взыскал солидарно с обществ «Стройарматура», «Сибипласт», «Макрус», а также Алексея Хлыбова, Сергея Гришина, Евгения Маханьковского и Вячеслава Бутина задолженность по договору кредитной линии (дело № 2-1987/15, сумма из судебных актов вымарана). Судебные приставы наложили арест на движимое имущество должника, компании «Стройарматура» и его поручителей и передали на ответственное хранение руководителю ООО «Макрус» Маханьковскому.

Осенью 2016 года банк и должники заключили мировое соглашение. Стороны договорились, что арестованное имущество вернут в случае выплаты долга в размере 8 млн руб. Эту сумму банку перечислил Гришин, один из участников дела.

От части имущества на сумму почти 400 000 руб. Гришин отказался, а часть стоимостью почти 1,5 млн руб. оказалась утрачена. Как пояснил Маханьковский, который отвечал за ответственное хранение, имущество хранилось на уличной площадке. Охраны там не было, потому что компания не могла ее оплатить. В ходе описи он выяснил, что часть продукции похитили. То, что осталось, перевезли на склад.

В результате Гришин решил, что возместить ущерб должно не общество «Макрус», которое не уследило за ценностями, а служба судебных приставов. На нее он и подал в суд.

В суде Гришин просил взыскать с ФССП стоимость похищенного – почти 1,5 млн руб. Эту сумму он посчитал своими убытками. Ответить, по мнению заявителя, должны в ФССП из-за ненадлежащего выполнения своих обязанностей. 

Представитель службы судебных приставов парировал, что товар находился на хранении общества «Макрус». Пристав-исполнитель заранее разъяснил руководителю, какая ответственность предусмотрена за растрату, отчуждение, сокрытие или незаконную передачу имущества (п.7 ч. 5 ст. 80 ФЗ «Об исполнительном производстве»). По мнению ответчика, именно Маханьковский обязан был следить за сохранностью продукции. 

К такому же заключению пришел и Центральный районный суд Новосибирска. Он посчитал, что пристав-исполнитель не был обязан хранить арестованное имущество, для этого продукцию передавали обществу, которое с возложенными обязанностями не справилось. Суд не увидел причинно-следственную связь между арестом продукции и ущербом и отказал в удовлетворении требований. Истец пытался обжаловать решение в Новосибирском областном суде, но безуспешно. Апелляция оставила решение суда первой инстанции без изменения.

Верховный суд с позициями нижестоящих инстанций не согласился. Он посчитал, что, согласно ст. 86 ФЗ «Об исполнительном производстве» ( в редакции, которая действовала на тот момент), судебный пристав-исполнитель должен принимать меры для сохранности арестованного имущества. А в силу ст. 403 ГК должник отвечает за ненадлежащее исполнение, даже если оно возложено на третье лицо.  

Тройка судей под председательством Сергея Асташова заключала, что суды первой и апелляционной инстанций этого не учитывали и напрасно не увидели связи между убытками истца и действиями ответчика. Поэтому ВС отменил определение по делу и направил его на новое рассмотрение (дело № 67-КГ20-5).

Суды первой и апелляционной инстанций заняли ошибочную позицию, что ответственность за сохранность арестованного имущества лежит на его хранителе, а не на самом судебном приставе, считает Марина Крайнова из юрфирмы Инфралекс . По ее словам, правовая позиция, которую заняла коллегия, отнюдь не новая. В пример Крайнова привела дела № 2-921/2018 и № А50-6070/2012. По ним ВС уже указывал на то, что сотрудники ФССП несут ответственность за сохранность описанного имущества. При этом приставы в порядке регресса могут взыскать убытки с хранителя. 

Крайнова надеется, что ВС может побудить судебных приставов более тщательно подходить к выбору хранителей арестованного имущества и проверять, имеются ли у них условия для того, чтобы обеспечить сохранность вещей. Это повысит вероятность исполнения судебных актов.